Керчане ездят в Юркино на море, и проезжая мимо Глазовки замечают памятник советскому воину и мемориальный комплекс. А историей этого места вряд ли интересовались молодые люди. Да и люди старшего поколения, если детство прошло не в Баксах, тоже не все знают, что это был дом семьи Ярославских, и принял он у себя навечно несколько тысяч душ советских солдат, - передает Керчь.ФМ.
Историю редакции рассказали теперь уже старики, а в те времена дети, пережившие войну, помня ее больше по рассказам своих родителей.
Со времен становления советской власти это был дом с огородом и садом семьи Ярославских. Дед Мефодий Павлович, жена его Анисья Харлампиевна и их дети. Переехали с Винницкой области в 30-е годы.
Дед на нефтянке в Борзовке работал. Там вокруг до сих пор много нефтяных выходов.
Когда война началась старших сыновей забрали на войну, а с девочками жили здесь в Боксах. Как было в первую оккупацию не помнят, говорили, что все еще в 41 году началось, и первых ребят дед похоронил у себя в огороде еще тогда. Но самое страшное случилось позже. Во вторую оккупацию с сначала сам, а потом вместе с женой и детьми Ярославские собрали по окрестностям и похоронили у себя в огороде как минимум 2 тысячи человек. Когда в 42 году получили извещение на старшего сына о том, что он пропал без вести под Полтавой, надеялись, что точно так же люди позаботились и о нем. Чтобы немцы не обнаружили в саду могилы, их накрывали травой и кукурузными бодылями.
Перед самым освобождением весной 1944 года немцы выгнали из поселка тех, кто так или иначе мог активно поддерживать красноармейцев. Несколько месяцев Ярославские скрывались в Марфовке, а когда приехали, то дома на месте уже не было, одни руины, а могилы оголились, обнажив останки. Пришлось заново всем вместе перезахоранивать. Как раз стали дом восстанавливать, поехали за камнем в Аджимушкай, вместе с камнем привезли еще погибших в каменоломнях. Похоронили в огороде и их.
Семья вела архив кто где похоронен, что при нем было, сохранились ли метрики. По этому архиву родственники после войны находили места захоронения своих родителей, детей, и привозили потом памятные таблички. По этим же архивам потом наносили и имена захороненных здесь.
Так и лежат рядом друг с другом рядовой и командир, герой Советского Союза и вчерашняя школьница, 19-летняя снайпер Маша, восемнадцатилетний разведчик Дубинский из Таганрога. Много персональных могил на кладбище. В основном с грузинскими и армянскими фамилиями. Своим землякам воинам-армянам установили мраморную стелу с изображением армянского креста и памятной надписью. Грузинским воинам, погибшим за нашу и вашу свободу установили монумент с колоколом и крестом Святой Нины. Земляки привезли горсть грузинской земли греть души погибших. Православным в память установили деревянный часовенный столб.
Есть несколько послевоенных захоронений. В том числе Сергея Тавадзе, лидера грузинской общины Керчи. Он захоронен рядом с могилой своего деда Тихона Тавадзе. Сергей Тавадзе продолжал ухаживать за кладбищем после смерти дочери Мефодия Ярославского Прасковьи. Здесь же односельчане похоронили и двадцатилетнего афганца Юру Емельянова, погибшего в последнем рейде в Афганистане 22 февраля 1989 года.
Сам Мефодий с женой Анисьей тоже лежат здесь. На памятном надгробии так и написано «Ярославский Мефодий Павлович 1881 - 25 мая 1969 г., основатель Глазовского воинского мемориального кладбища в мае 1942 года. Ярославская Анна Харламовна (именно так звали по документам) 1888 - 31 октября 1955 года жена и соратница Ярославского».
А теперь сравните это захоронение, где в своем огороде, рискуя самым дорогим, Ярославские хоронили сотни и сотни погибших, где односельчане продолжают относиться к этим захоронениям, как к могилам своих предков, и государственное воинское кладбище в Керчи. Без комментариев.
Комментариев 0